L’autodifesa, in versi e in rima, è stata pronunciata da Zhenya Berkovich nell’udienza del 9 gennaio 2024. Il giudice, il sesto dal primo arresto di Berkovich e di Svetlana Petriychuk il
5 maggio 2023, ha commentato di «non aver capito», e ha disposto l’ennesima dilazione della detenzione preventiva per due mesi.
Al momento dell’arresto di Zhenya le case delle sue nonne vennero platealmente perquisite, senza altro scopo che l’intimidazione. La nonna superstite di cui Zhenya parla, e della speranza che arrivi a compiere i novant’anni, è la nonna paterna, Galina Lvovna Maizelis (1934), insegnante. La nonna materna, Nina Semyonovna Katerli (1934), è stata una famosa scrittrice, militante per i diritti umani al tempo dell’Unione sovietica, autrice fra l’altro di una pubblicazione sull’antisemitismo che segnò una svolta nella politica di Gorbaciov. Nina Katerli è morta il 20 novembre 2023, mentre sua nipote era in carcere, senza compiere i novant’anni. Una vasta mobilitazione di intellettuali e artisti ottenne che Zhenya fosse condotta a darle l’ultimo saluto.
Le due figlie adottate da Zhenya, Anne e Kira, di 19 e 17 anni, venivano da una lunga dolorosa vicissitudine di orfanotrofi e di abbandoni.
Adriano Sofri ha curato la traduzione che, dice, «è devota, ma non è affidabile».
Ваша честь!
Я должна констатировать:
Все действительно так и есть. Тут и нечего дискутировать.
И наши аргументы и правда всегда похожи.
Потому что от следствия каждый раз Мы слышим один набор из формальных фраз,
И, естественно, отвечаем одно и то же!
Все продолжает повторяться и повторяться.
Я уже не знаю, за что мне браться И как нам драться.
Написать речь и спеть ее? На бурятском?
Продавать в ней рекламные интеграции?
Каждый раз, когда нас со Светой везут сюда,
Мы надеемся. Но что-то никак пока. Как граждане мы рассчитываем на час суда,
Но каждый раз получается День сурка.
На один вопрос существует один ответ!
И мы его даем: иногда по видео, иногда, как сейчас, вживую.
Про возможность скрыться, которой нет,
Про давление на свидетелей, которых не существует.
И про то, что из дома с браслетом никуда я не убегу,
Я в этой драме в любом случае до финала.
И продолжить преступную деятельность я по-прежнему не могу,
Потому что я ее в принципе не начинала!
Я в России, под следствием. От его сетей
Мне при всем желании никуда не деться.
У меня по-прежнему двое больных детей,
Которых снова лишают детства.
16 лет детдомов — это на двоих.
И вот наконец дом, безопасность, мама.
Можно же мучать меня и не мучать их? Просто не мучать, это уже немало.
У меня все то же жилье в Москве.
И прописка та же, и адрес запомнить просто.
Вот только бабушки: до ареста их было две.
Теперь одна. Через месяц ей девяносто,
Я надеюсь, будет… И следствие все еще ничего не смогло нарыть, Несмотря на все ресурсы и все возможности.
И по-прежнему никто не спешит закрыть
Это наше Дело Особой Сложности.
Это дело — мертвое, всё, его песня спета.
Его не спасти экспертизой, допросом, словом.
Слышите, за девять месяцев можно было родить целиком эксперта.
И он бы вышел вполне готовым!
Может, уже закончить с публичной поркой?
Мы не в восьмидесятых и за окнами не бараки.
Разница между следствием и разборкой
В том, чтобы доказать, а не наказать!
Но следствие довольно, так все легко устроив.
Удобно же: дело не движется, мы сидим.
Эта стратегия для реально крутых героев.
Противник не вышел на поле – значит, непобедим.
Ваша честь! Мы не сами выбрали этот путь
И нашу дорогу не назовешь комфортной.
Понимаете, когда неизменна суть, Художнику останется работать с формой.
А суть не изменится — здесь не может быть разных сутей,
Это вам скажет любой ребенок, не важно чей.
Как граждане мы рассчитываем на справедливых судей,
Еще немножко рано для палачей.
Но я все еще верю, что вы не один из них.
Что для вас это тоже серьезный и честный выбор.
И раз он зачем-то у вас возник,
То значит, и мы все еще можем ждать сюрпризов.
Я сейчас закончу, у меня нет четырех томов,
К сожалению, нет даже двух тетрадок Но если нет надежды на выбор слов, Остается делать ставку на их порядок.
В конце концов, наступил Новый год Прилетел дракон — не паук, не червяк, не немая рыба.
Я прошу вас, вспомните про чудо и про закон
Это почти синонимы. У меня все. Спасибо.
Vostro Onore! Devo dichiarare:
La cosa sta così.
Non c’è niente di cui discutere qui.
E i nostri argomenti, in verità, non fanno che somigliarsi.
Perché dalle indagini ogni volta Ascoltiamo una stessa serie di formulari, E, naturalmente, replichiamo con la stessa risposta!
Tutto continua a ripetersi e a ripetersi. Non so più cosa fare. E come dovremmo combattere?
Scrivere un discorso e cantarlo? In Buriato?
Infilarci le interruzioni pubblicitarie a pagamento?
Ogni volta che Sveta e io veniamo portate qui,
Speriamo. Ma non è ancora successo niente.
Da cittadine, aspettiamo con ansia l’ora del giudizio,
Ma ogni volta si scopre che è il Giorno della Marmotta.
C’è una risposta a una domanda!
E noi la diamo: a volte in video, a volte, come adesso, dal vivo.
Sul pericolo di fuga, che non c’è,
Sulle pressioni sui testimoni, che non esistono.
E riguardo al fatto che non scapperò di casa con un braccialetto,
Me ne sto comunque in questo dramma fino alla fine.
E certo non posso continuare le mie attività criminali,
Dal momento che in realtà non ho mai cominciato!
Sono in Russia, sotto inchiesta. Dalle sue reti,
Per quanto faccia, non posso evadere da nessuna parte.
Ho ancora due figlie malate,
Che sono di nuovo private della loro infanzia.
Ammontano, in due, a 16 anni di orfanotrofio.
E infine la casa, la sicurezza, la mamma. È possibile tormentare me e non tormentare loro?
Non basta non torturare, è troppo.
Ho ancora lo stesso alloggio a Mosca.
E la registrazione è la stessa e l’indirizzo è facile da ricordare.
Ci sono solo le nonne: prima dell’arresto erano in due.
Adesso una sola. Tra un mese compirà novant’anni.
Spero, almeno… E le indagini non sono ancora riuscite a scoprire nulla, Nonostante tutte le risorse e tutte le opportunità.
E ancora nessuno ha fretta di chiudere. C’è una complessità tutta speciale nella nostra pratica.
Quest’affare è morto, basta, la sua canzone è finita.
Non può essere salvato da perizie, interrogatori o discorsi.
Senta, in nove mesi si sarebbe potuto mettere al mondo un esperto rifinito.
E ne sarebbe uscito già pronto!
Forse dovremmo già finire con la fustigazione pubblica?
Non siamo negli anni Ottanta e non ci sono baracche fuori dalle finestre.
C’è una differenza tra indagare e demolire.
Si tratta di dimostrare, non di castigare!
Ma l’indagine è a posto, ha sistemato tutto così facilmente.
È comodo: le cose non si muovono, stiamo sedute.
Questa strategia vuole eroi davvero intrepidi.
Il nemico non è entrato in campo, il che significa che è invincibile.
Vostro Onore! Non abbiamo scelto noi questa strada.
E la nostra strada non può essere definita comoda.
Vede, quando la sostanza rimane immutata,
L’artista dovrà arrangiarsi con la forma.
Ma la sostanza non cambierà: qui non possono esserci sostanze diverse,
Anche un bambino glielo dirà, il bambino di chiunque.
Da cittadine ci aspettiamo giudici equi, È ancora un po’ presto per i carnefici.
Ma continuo a credere che lei non sia uno di loro.
Che anche per lei sia in gioco una scelta seria e onesta.
E se per qualche motivo si è affacciata in lei,
Vuol dire che possiamo ancora aspettarci delle sorprese.
Finisco adesso, non ho quattro volumi,
Sfortunatamente non ci sono nemmeno due quadernetti
Ma se non c’è speranza nella scelta delle parole,
Non resta che puntare sul loro ordine.
In fin dei conti, il nuovo anno è arrivato. Arrivò un drago: non un ragno, non un verme, non un pesce stupido.
Le chiedo di ricordare il miracolo e la legge
Che sono quasi sinonimi. Questo è tutto quello che avevo da dire. Grazie.
